Грыжа убийца статья аиф

Не верите? А вот многочисленные пациентыврача-реабилитолога Александра ШИШОНИНА, избавившиеся от тяжёлой гипертонии, а заодно от остеохонд­роза и прочих неприятностей, знают: лучше правильно крутить шеей, чем пить горстями таблетки от давления и жить в постоянном страхе инфаркта и инсульта. 

Конечно, «вертеть шеей» нужно с умом. Для этого доктор Шишонин разработал уникальную методику («шейно-церебральная» терапия), которая при необходимости дополняется комплексом упражнений на реабилитационных приборах и подбором индивидуального термодинамического питания.  

Убийца №1 — атлант

— Александр Юрьевич, проблемы в шее и повышенное давление — какая между ними связь?

— С возрастом шейные позвонки смещаются (развивается остеохондроз) и пережимают сосуды, питающие головной мозг. Тот получает мало кислорода и даёт команду сердцу — увеличить силу и частоту сердечных сокращений. Давление повышается, и приток крови к мозгу увеличивается. Если серд­це слабое, не хочет усиленно работать, мозг отдаёт приказ ниже по рангу — сосудам-капиллярам: «Сжимайтесь!» Потому у гипертоников нередко холодные ноги. Если и капилляры не слушаются, мозг атакует почки: запрещает отводить воду, чтобы поддерживать давление в системе. По мере того как кислородное голодание мозга нарастает (остеохондроз же никто не лечит!), меняется биохимический состав крови, возрастает количество глюкозы — ведь надо же мозгу откуда-то брать питание! Когда все резервы исчерпаны, наступает инсульт. Однако, если вовремя снять сдавление артерий и вен шеи, давление придёт в норму самостоятельно и без препаратов!

— С чего вдруг этот зажим сосудов возникает?

— Остеохондроз связан с накоплением стрессовых и травматологических факторов в шее. Любое нервное потрясение сопровождается напряжением мышц шеи — нам хочется вжать голову в плечи, чтобы защититься. Реакция сформировалась эволюционно, ведь хищник хватает жертву обычно за шею. Возникает спазм мышц шейного и грудного отделов. Нарушаются микроциркуляция крови и питание окружающих тканей, межпозвонковые диски и связки ослабляются, и позвонки становятся нестабильны и сжимают сосуды. Постоянно накапливаются и микротравмы. Мы разработали высокоточную методику УЗИ, позволяющую видеть, насколько и где зажаты артерии. Чаще всего виновник всех бед — первый шейный позвонок атлант.

— Почему он?

— На него обычно приходится максимальная нагрузка, ведь именно он в связке с черепом вращает голову и с возрастом расшатывается. 70% гипертоников приходят с типичными жалобами: просыпаясь, чувствуют себя ужасно, в пять утра уже давление, а встанут, походят, и становится легче. А дело в том, что, когда человек спит, и особенно на высокой подушке, атлант смещается и зажимает сосуды. Когда же человек начинает ходить, ситуация немного исправляется. Бывает, что подвывих атланта с принятием вертикального положения не устраняется и тогда наступает гипертонический криз или инсульт. 

Сливочное масло не вредно

— Как вы поняли, что всё дело в зловредном позвонке?

— Ещё в 2002 г. я задумался, как лучше помочь пациентам с грыжами межпозвонковых дисков шейного отдела позвоночника. Структура тонкая, сложная. Одно неверное движение рук мануальщика — человека можно навсегда оставить инвалидом. Мне удалось разработать мягкую методику, которая позволяет потихоньку проникать в место зажима мышц, снимать блокировку между позвонками и убирать болевой синдром. Плюс занятия на реабилитационных приборах. И пациенты со сложнейшими грыжами в шее начали выздоравливать. А люди это, как правило, пожилые. В какой-то момент они стали ко мне приходить и жаловаться: «Александр Юрьевич, что-то не так ты нас лечишь, плохо нам — вялые стали с утра, давления нет… Всю жизнь таблетки от гипертонии пили». И тут меня озарило: в шее ведь сосуды проходят. Значит, я их тоже освобождаю, а не только пережатые позвонками нервы. Кровоток улучшается, и мозг перестаёт заставлять сердце так сильно качать кровь. И я стал своим пациентам отменять таблетки от гипертонии. Моя любимая пациентка — Лидия Алексеевна Махонова, известнейший дет­ский врач-онколог — попала ко мне в 86 лет. 4 года назад она была полностью обездвижена из-за тяжелейшей грыжи в шее, пила 15 препаратов от давления. Операция была противопоказана из-за возраста. Я начал с ней заниматься, она стала ходить, теперь не принимает таблетки, а давление 120/80! Недавно мы отметили её 90-летие.

Я убедился: заболевания «гипертония» нет. Чаще всего это следствие шейного остеохонд­роза (только 5% гипертонии обусловлено опухолями надпочечников, щитовидки, патологиями почек). Но люди годами сидят на таблетках, дозы которых растут. Препараты крайне токсичны для сердца, мозга, почек. Итог печальный — 1 млн человек в год в России погибает от инсультов и инфарктов, локомотивом которых становится гипертоническая болезнь. А нужно всего лишь устранить блокировку атланта, реже — другого шейного позвонка. 

— Можно ли самому делать вашу известную гимнастику для шеи из Интернета?

— Да, но, если через месяц после занятий вам не стало существенно легче, стоит обратиться за профессиональной помощью. Возможно, позвонок или сосуд расположен нетипично. Значит, универсальный вариант не подходит.  

— А диета разве не помогает? 

— Зависит от того, сколько резервов задействовал организм, борясь с нарушенным кровотоком мозга. Иногда помимо смещения позвонков его затрудняют атеросклеротические бляшки в сосудах. Тогда необходимо подбирать и режим питания на основе биохимического анализа крови. Кстати, даже сливочное масло может быть не вредно пожилым. Нам часто приходится назначать его как полезный продукт. Наши пациенты называют такой курс восстановительного лечения прививкой от старости. Они чувствуют себя моложе, выносливее, сильнее.

Но, с учетом опыта четырех лет работы и жизни в Вашингтоне, происходящее удивления у меня не вызывает. Соединенные Штаты — интересная и яркая страна многих возможностей, где умеют делать поражающие воображение операции, внедряют телемедицину, доставляют в неотложку на вертолетах.

Но все это стоит больших денег и доступно только богачам. А когда речь идет о каждодневной медицине для всех, завидовать абсолютно нечему.

Читатель может найти множество цифр и статистических сравнений по врачам или койкоместам на душу населения (тут Россия на голову выше) или расходам на медицину (здесь США впереди), поэтому лучше попробую описать с житейской точки зрения, почему передовая американская медицина допустила такую катастрофу, столкнувшись с коронавирусом.

Разбирая ее недочеты всегда необходимо помнить, что система здравоохранения в США в основном коммерческая и, соответственно, заточена на извлечение прибыли. Именно это, а не выполнение социальной функции, является ее главнейшим приоритетом.

Несрочная помощь

Американская медицина не рассчитана на массовое оказание неотложной помощи. Это слишком дорого гонять врачей по каждому звонку «на всякий случай». Поэтому там нет скорой помощи в том виде, в котором она привычна для россиян. Во-первых, вызывать ее принято только для тех, кто находится в критическом состоянии. Во-вторых, приезжает только для того, чтобы отвезти в госпиталь. На осмотр и консультацию рассчитывать не нужно, ведь врача в составе этой бригады нет, только парамедик на крайний случай.

Симптомы коронавируса часто не носят критического характера, в скорую с ними не обратишься. Но сейчас не секрет, что если это заболевание уже дошло до тяжелого состояния, риск летального исхода высок. Упущенное время в борьбе с коварным вирусом может быть той разницей, которая определяет — выживет пациент или уйдет.

Итак, если все же очень хочется в госпиталь, то придется добираться самому. Но и там, если состояние не критическое, никто не спешит лечить клиента, хотя тот будет за это платить. Придется сидеть в очереди полтора-два часа, заполняя бумаги и ожидая хотя бы первичного осмотра.

Однажды моему ребенку ночью стало плохо, его тошнило каждые 20-30 минут. Я привез его в приемное отделение скорой помощи госпиталя при Джорджтаунском университете — одного из ведущих в Вашингтоне. Там мы на глазах у медсестры просидели в общей приемной два часа, за которые плакавшего ребенка стошнило раз пять. На попытки спросить, когда придет доктор, медсестра равнодушно отвечала: «Как только освободится». Через пару часов обессилевший ребенок просто заснул.

Для справки: за вызов скорой, как и за самостоятельное обращение в отделение скорой помощи в Вашингтоне выставляют счет примерно в 1100 долларов (около 80 тысяч рублей). Эта заоблачная сумма для большинства россиян, но и для большинства американцев тоже. Естественно, когда речь идет о таких деньгах, заболевший десять раз подумает перед тем, как все-таки обращаться за помощью. А вдруг ничего страшного, само пройдет? Только на это и остается надеяться десяткам миллионов американцев, у которых нет ни страховки, ни лишней тысячи долларов на вызов скорой.

Повторюсь, так работает система в обычных условиях. Попробуйте представить, как это выглядит в нынешний кризис, когда поток заболевших увеличивается многократно.

Койки по расчету

Американская система гораздо слабее российской в массовом амбулаторном лечении. Да, там есть современнейшие клиники с одиночными палатами и койками, стоящими как новенький «Мерседес». Но в Америке инвестиции должны работать и отбиваться. Простой оборудования или палат — упущенные деньги, а потому «про запас» коек не закупают. И когда пришла беда, запаса прочности у американских госпиталей не обнаружилось. Туда попадает крайне малый процент заболевших, в основном тяжелые пациенты, а тем, у кого симптомы помягче, остается лечиться дома и надеяться на лучшее. Что, опять же, повышает смертность.

Перед стоимостью амбулаторного лечения в США меркнут даже номера в люксовых отелях. Обычно речь о тысячах долларов в сутки. Поэтому задерживаться в больнице не принято. Например, после родов зачастую выписывают уже на следующий день.

Кроме того, масса врачебных кабинетов — это не палаты в больницах или поликлиниках, а офисы частных докторов, которые запросто могут располагаться в торговом или бизнес-центре. Уровень услуг там иногда заставляет поднять брови. Например, один раз мой пятилетний ребенок разбил подбородок, ему нужно было наложить швы. Я обратился в клинику Фоксхолл — наиболее крупную в своем районе. Это несколько десятков кабинетов и отделение скорой помощи в офисном здании, соседствующих с магазинами и кафе. Терапевт промыл рану и отправил к хирургу, который практиковал в соседнем кабинете. Та взялась наложить швы, но сообщила, что такую процедуру делают без общего наркоза, а из персонала у нее только дочь, которая одновременно и ассистент, и кассир. Доктор поведала, что ребенок, естественно, будет сопротивляться, его нужно держать, с чем ее дочь в одиночку не справится, поэтому родителям придется помогать. Описывать впечатляющий опыт этой процедуры не буду: любой, у кого есть дети, может представить, как они будут реагировать на накладывание швов на лице под местной анестезией. За этот чудесный сервис доктор выписала счет на 700 долларов (около 45 тысяч рублей).

Понятно, что такого рода госпитали и кабинеты могут не располагать ни оборудованием, ни персоналом, ни опытом, которые необходимы для слаженных действий в кризис.

Все равны, но некоторые равнее

Еще одна ключевая черта местного здравоохранения, да и менталитета американцев в целом, это децентрализация. Каждый госпиталь фактически действует в своих интересах. Заставить их работать на единую цель практически невозможно. Это создает конкуренцию, а в кризисные времена она доводит неравенство до абсурда. Наглядный пример: по данным Detroit Free Press, из-за пандемии в штате Мичиган госпитали остро конкурируют за медсестер. Вместо обычных 40 долларов в час соискателям предлагают 85. Но такая оплата труда медсестер по силам не каждому. В результате более состоятельные сетевые госпитали переманивают персонал из небольших местных и социальных клиник, где зачастую нужда в них острее. Районы бедняков остаются без помощи.

Цифры говорят сами за себя. По данным исследования, опубликованного агентством Bloomberg, чернокожие, в основным проживающие в бедных кварталах, гибнут от коронавируса в 2,5 раза чаще белых американцев.

Трудно с доступом к врачам и в американской глубинке. Госпиталь или поликлиника — это в первую очередь машина по зарабатыванию денег, а не социальный объект. Получается, там, где нет оборота, не будет и медицины.

Иногда больница может быть так далеко, что единственным вариантом неотложной госпитализации является вертолет. Казалось бы, можно позавидовать такому сервису. Но это только до тех пор, пока не придет счет на 36 тысяч долларов (более 2 миллионов рублей) — это средняя цена за воздушную скорую в США в 2019 году. Попробуйте поставить себя на место незастрахованного заболевшего в такой ситуации. Может быть это опасно для жизни и надо срочно ложиться в больницу, невзирая на деньги? А если вдруг обыкновенное недомогание? Расставаться с такой суммой «на всякий случай» не просто жалко: для большей части американцев это означает разорение. Но цена ошибочного решения может быть очень высокой.

Страховка — не панацея

Уточню, что все пугающие расценки указаны на тот случай, если у пациента нет медицинской страховки. Но позволить ее себе может не каждый, а ее наличие отнюдь не означает, что больше платить не придется. Например, самый доступный полис на семью из трех человек стоит около 500 долларов (35 тысяч рублей) в месяц. По такой страховке будет изрядная франшиза. То есть первые 10-12 тысяч долларов (700-800 тысяч рублей) в год тратишь из своего кармана, и только потом расходы покрывает страховая. На следующий год счетчик обнуляется. Полис на троих с франшизой поменьше, например, 1-2 тысячи долларов, стоит заметно дороже, 800-900 долларов ежемесячно (60-65 тысяч рублей). Наконец, даже если страховая начала выплаты, часть стоимости визита к врачу и медикаментов все равно придется оплачивать самостоятельно. Есть и другие ограничения и тонкости по выплатам, все это необходимо выяснять у страховой компании.

Примерно половина застрахованных американцев получает полис в составе соцпакета на работе, другая часть может претендовать на льготы. Но десятки миллионов американцев должны приобретать ее за свой счет по указанным расценкам. До кризиса число незастрахованных американцев составляло около 30 миллионов — примерно каждый десятый.

Каждый из них рискует остаться без доступа к медицинской помощи. Ведь отсутствие страховки страшно не только тем, что в случае серьезной болезни можно получить разорительный счет. Без полиса большинство госпиталей попросту не примет пациента, если его лечение тянет на тысячи и десятки тысяч долларов. Они обязаны лечить заболевшего только в том случае, если есть прямая угроза его жизни. Например, знакомый дипломат без страховки, сломавший ногу во время футбольного матча, смог попасть на операцию только после того, как его посольство написало письмо, гарантируя оплату счета.

Пандемия коронавируса грозила стать смертельным приговором для малоимущих без страховки, ведь они не могут себе позволить госпитализацию за тысячи долларов в сутки. К счастью для американцев правительство объявило, что покроет стоимость лечения от COVID-19 незастрахованным. В американской прессе стоимость лечения тех, кому требуется госпитализация, а это примерно 15 процентов заболевших, оценивается от 10 тысяч долларов в простых случаях до примерно 80 тысяч долларов для тех, кто по несколько дней проводит на аппаратах ИВЛ.

Шаг по американским меркам щедрый и, вероятно, спасет много жизней. Но по мановению руки устранить фундаментальные недостатки американской системы здравоохранения, копившиеся десятилетиями, это, конечно, не поможет.

Ведь пандемия не отменяет других заболеваний, лечение которых по-прежнему стоит денег. Эта проблема тем острее, что из-за массовых увольнений, вызванных коронавирусным кризисом, около 27 миллионов американцев лишились медицинской страховки, которую они получали на работе. Таковы последние данные Kaiser Foundation, означающие, что армия незастрахованных за пару месяцев выросла почти вдвое.

PS

Читатель может возразить, что все это — лишь мой личный и неудачный опыт. Но интернет пестрит множеством созвучных впечатлений у тех, кому довелось лично познакомиться с медициной в США. Наконец, и сами американцы признают: не ладно что-то в их медицинском королевстве.